Магония (ЛП) - Страница 4

Знаю-знаю, банально. Да, я книголюб. Убейте меня. Я могла бы сказать, что выросла в библиотеке и книги были моими единственными друзьями, но ведь не делаю этого, правда? Потому что у меня есть совесть. Я не гений и не ребёнок, которому суждено стать волшебником. Я – это просто я. И я предпочитаю читать. Книги не единственные мои друзья, но мы дружим. Как-то так.

К лекции Гримма мне прислушиваться не нужно. Неважно, что мы проходим – я это уже читала. В данном случае извечная тема «Старче супротив старого доброго Окияна».

Одержимый парень. Большая рыба. Обломы разной степени эпичности. Интересно, сколько поколений школьников мучили рассказами об этой же ерунде?

Да и зачем? Кто из нас ныне или в обозримом будущем может сойтись в смертельной схватке с гигантской рыбиной? Ну, разумные аргументы?

Я читала «Моби Дика» – ещё одну версию про одержимого чувака и большую рыбу с подробными описаниями скорби и несбывшихся надежд.

Знаю, кит – не рыба. Млекопитающее семейства китовых. И всё же киты всегда служили прототипом для Крупнорыбных Историй, смысл коих сводится к одному: насколько человечество всегда и во всём неправо.

Я читала даже те главы «Моби Дика», которые никто не читает. И могла бы предоставить полную информацию о процессе свежевания. Но поверьте, вы это слушать не захотите.

Спросите меня о Моби Дике, мистер Гримм. Ну же. Давайте.

Он как-то спросил, около месяца назад, решив, будто я солгала, что читала. Я задвинула достойную флибустьера речь о всевозможных невзгодах, аллегориях, океанах и недостижимой мечте, в которой объединила рассуждения о фильмах про пиратов, о казни путём «хождения по доске» и о женщинах-астронавтах. Мистер Гримм одновременно впечатлился и рассердился. Я получила дополнительные баллы, в которых не нуждалась, и наказание за то, что перебила учителя. Мистер Гримм оставил меня после уроков, и честно говоря, я его прямо зауважала.

Смотрю на Джейсона Кервина – он тоже погружён в собственную книгу. Приглядываюсь к названию: «Сны Кеплера: полный текст с примечаниями к “Somnium, Sive Astronomia Lunaris”». Том выглядит старым и полуразвалившимся – библиотечная копия из вторсырья в твёрдом переплёте. На обложке – поверхность Луны крупным планом.

Мне это ни о чём не говорит.

Я тянусь к столу Джейсона и хватаю книгу с откидной доски.

«Первый научно-фантастический роман, – читаю, – написан в 1620 году. Астроном повествует о путешествии на Луну и в то же время пытается зашифровать в тексте аргументы в пользу теории Коперника, так как ищет способ поговорить об этом и не быть казнённым за ересь. Только потом люди поймут, что все фантастические отсылки – по большей части закодированные Кеплером астрономические формулы».

Листаю дальше. Здесь и про ведьму есть.

Потрясно. Книга в моём вкусе. Хотела бы я сама такое написать. У меня вечная проблема с тем, где речь идёт о выдуманных языках и тайнах. Я хочу быть криптографом, хотя от криптографии весьма далека. Я из тех, кого раньше называли «энтузиастами». Ну, или любителями с кучей хобби. Я впитываю столько знаний по нужной теме, сколько получается за пятнадцать минут поиска в интернете, а затем активно изображаю всезнайку.

Из-за этого окружающие думают, будто я умнее их. Что даёт мне возможность заниматься тем, чем я хочу, без ошивающихся вокруг и задающих неудобные вопросы людей. Например, обо всей этой фигне с умиранием. Вот она, польза фактоида.

– Отдай, – шепчет Джейсон.

Мистер Гримм взглядом призывает нас заткнуться.

Я размышляю, как бы утихомирить родителей насчёт вечеринки в честь дня рождения. Думаю, в их головах уже сложилась картинка: катание на роликах, клоун, торт, воздушные шары… именно это они устроили на моё пятилетие.

Тогда не пришёл никто, кроме двух девочек – их заставили мамаши – и Джейсона, который превратил вечеринку в кошмар. Мало того, что он явился без приглашения, протопав целую милю, так ещё и в праздничном костюме: полном облачении аллигатора, оставшемся с Хэллоуина. Сообщить своим мамам, куда отправился, Джейсон тоже не потрудился, и в итоге они вызвали полицию, уверенные, что его похитили.

Когда к катку подъехали патрульные машины и оттуда вышли полицейские, стало ясно: мы с Джейсоном просто обречены на дружбу. Он рассекал на роликах в костюме аллигатора, делая изящные повороты; следом тащился длинный зелёный хвост, а копы требовали, чтобы Джейсон показал лицо.

Вечеринка получилась не такой уж ужасной.

Я рисую в блокноте, как в идеале должно выглядеть празднование моего шестнадцатилетия: мёртвый клоун, гигантский слоёный торт, от которого меня разорвало, а в небе надо мной парит аэростат. Из его корзины свешивается верёвка. Я взбираюсь по ней. И улетаю. Навсегда.

От скольких страданий это избавит? От множества. За исключением страданий мёртвого клоуна, который скончался по моему замыслу, а не по собственному.

Видимо, мистер Гримм слышит, как я фыркаю.

– Не желаете поделиться со всеми, мисс Рэй?

Почему они вечно используют эту фразу? Остальные ученики поднимают взгляды, радуясь законной возможности отвлечься от теста. Джейсон ухмыляется. Ничто так не ускоряет течение дня, как неприятности.

– Вы правда хотите знать? – спрашиваю я, потому что достигла сегодняшней цели. – Я думала о смерти.

Мистер Гримм смотрит устало. Я уже использовала данный приём на его уроках. Красивый финт – учителя тают, словно намокшие ведьмы. Но от мистера Гримма я тащусь, потому что он видит меня насквозь. То есть по-настоящему на меня смотрит. Что само по себе странно. Никто не разглядывает меня слишком пристально. Боятся, что моя нестабильность им навредит. Пластиковый кокон, в котором я жила, когда была маленькой? Он по-прежнему существует, только теперь невидим. И сделан из чего-то попрочнее, чем пластик.