Магония (ЛП) - Страница 52

– Что ты знаешь? Я всё расскажу, но сперва скажи, что тебе известно.

Я открываю рот, но тут она снова двигает головой по-птичьи.

Я ничего не понимаю.

Аза садится ближе, наклоняется и кладет руку мне на колено. Это настолько не в её духе, что я совершенно теряюсь. Лишь смотрю на колено в оцепенении.

– Ладно. Начнём с начала. Аз, ты мертва?

– Конечно нет. Взгляни на меня. Я жива.

Она снова наклоняется и проводит рукой по моей ноге. Я даже близко не готов с таким разбираться, поэтому хватаю её ладонь.

– Но ты умерла, Аз. Я там был. Я это видел.

И тут же мысленно ругаю себя за сказанное. Аза сейчас выглядит живой как никогда. Она всегда балансировала на грани удушения, а теперь нет.

Когда я обнимал Азу, то ощутил… мягкость, которой у неё прежде не наблюдалось: тело всегда напоминало кусок стекла, а мозг – заострённую сталь. Теперь волосы Азы пахли солью и озоном.

Кожа пахла океаном – а ведь мы далеко от моря. Но снаружи штормовая погода. Может, просто запах ветра? Может, у неё новый парфюм?

Вот только Аза никогда прежде не пользовалась духами. Она от них задыхалась, поэтому никто из её окружения не душился.

Я это знаю. Она это знает. Тогда почему мы об этом не говорим?

– Брось, Джейсон Кервин. Ты ведь не верил, что я умерла. Ты меня искал. Искал нечто в небесах. Аномальные погодные условия? Что ты обнаружил?

Должно быть, смущение отражается на моём лице, потому что она настаивает:

– Ты обещал, что всегда меня найдёшь. Значит, этим и занимался, так?

Я секунду молчу, потом выдавливаю:

– Ага.

– До меня доходили слухи.

– От кого? Где ты была, что слушала сплетни? Где ты была, что там же находились люди, способные тебе их рассказать? И если правда слушала сплетни, то почему позволила мне думать, будто умерла?

Наверное, я немного взвинчен.

Она округляет глаза и внезапно кажется не столь уверенной в себе. Потерянной.

– Обещаю, я всё тебе расскажу. Но мы должны вместе понять, что случилось. Мне нужна твоя помощь.

Однажды Аза Рэй подхватила бронхит и потеряла сознание у меня в машине. А когда очнулась в больнице и узнала, что я нёс её на руках, жутко обиделась.

Даже в скорой, прямо перед смертью, когда Аза поняла, что я делал ей искусственное дыхание рот-в-рот, она ужаснулась.

Мы все знали, как она относится к покрывалам. У меня имелась специальная, пошитая на заказ больничная толстовка с капюшоном, миллионом карманов, рукавами на молнии для кровопусканий и отверстиями для трубок капельниц, чтобы не закутывать Азу в одеяла.

Но никогда прежде она не просила меня о помощи.

– Хорошо, тогда расскажи мне, Аза Рэй, каким образом мы станем выяснять.

Я что, играю с ней? А вдруг у неё какая-то травма мозга? Откуда мне знать?

Отчёт коронера – кое-кто из персонала украл для меня печатную копию, и я снял скан – был предельно ясен. Тело Азы быстро деградировало. Коронер одновременно удивился и испугался. Ничего смешного.

Девушка, пятнадцати лет.

«И триста шестидесяти дней», – мысленно добавил я.

Для полного вскрытия не было причин. Мы все понимали, что произошло. Все равно коронер не знал, как проводить исследования тела человека с такой болезнью, как у Азы. Так же как никто не знал, как помочь ей выжить.

Лёгкие передали в лабораторию по работе с редкими нарушениями. Остальное кремировали. Тех отчётов я ещё не видел. Прошло всего четыре недели. Наверное, где-то в холодильнике хранятся образцы тканей. Честно говоря, не могу об этом думать.

Аза вздыхает и потягивается, выгибая спину. Её движения непривычно плавные, грациозные. Снова на ум приходит сравнение с птицей, расправляющей крылья. Аза достаёт что-то из кармана джинсов. Протягивает мне толстую пачку сложенных бумаг, и меня начинает трясти. Я их написал. И привязал к шару в день её похорон.

– Я получила твой список извинений. Очень длинный.

Получила? Она копается в другом кармане, достает обрывок бумаги поменьше и протягивает мне.

Записка, что я дал ей на день рождения. Мятая, потрёпанная, с заломами и пятнами. В уголке след зубов, и я знаю, откуда он взялся. Это Аза нервничала.

В последний раз этой отметки тут не было. Точно знаю, потому что сам вложил записку в руку Азе. Понимал, что другого шанса не выпадет. Сжал её пальцы, чтобы Аза унесла эту записку туда, куда уходила. Со всеми круглыми и квадратными скобками.

Тело охватывают какие-то непонятные эмоции.

– Ладно. – Слёзы, что копились внутри меня четыре недели, подступают к горлу и, хотя к этому времени я уже должен был их выплакать, льются из глаз. – Ладно, Аза, – выдавливаю я между всхлипами. – Ладно.

Она смотрит так, будто никогда раньше не видела плачущего человека. Я вытираю лицо подолом футболки.

Затем иду на кухню, умываюсь холодной водой и пытаюсь взять себя в руки.

– Ты заходила к себе домой? – спрашиваю сквозь шум льющейся воды. – Заходила ведь?

– Ещё нет.

Я оборачиваюсь. Аза стоит прямо за мной. Я не слышал, как она подошла.

Аза суёт пальцы под струю, отдёргивает и смеётся. Затем смотрит на меня, наклонив голову.

– Почему нет? – спрашиваю я.

– Не говори моим родителям, что я здесь. И своим тоже.

– Но твои папа и мама думают, что ты мертва.

Вытаскиваю сотовый из кармана, нахожу нужный номер, показываю ей, но она отбирает телефон и кладёт его на стол немного резко, немного подчёркнуто.

– Ты мне веришь? – спрашивает Аза. – Тогда слушай. Мне нужно узнать, что ты нашёл за время моего отсутствия. Нужно, чтобы ты всё мне рассказал. Это важно. Предметы, даты. Всё. Ты что-нибудь нашёл, Джейсон Кервин?