Магония (ЛП) - Страница 28

Я пробираюсь через толпу, а птичка внутри меня кричит: «Знай своё место! Зэл – капитан! Поприветствуй её!»

Я пулей карабкаюсь по лестнице на верхнюю палубу, открываю люк и бросаюсь на свет.

Ожидаю, что вдохну свежий воздух, закашляюсь, нащупаю больничный халат с моим вышитым именем и почувствую, как мёрзнет зад в разрезе, но выбираюсь лишь на холод, а вокруг нет парковки. Нет ЗЕМЛИ.

Нет.

Есть только небо. Огромное небо.

Полное кораблей.

Они движутся во всех направлениях, всех видов: маленькие парусники, большие суда, похожие на этот. Корабли укрытые собственной погодой.

Гряда суден, двигающихся вместе, вызывает бурю побольше. Маленькие лодки, катамараны, яхты, грузовые корабли, все в небе.

Все летят. Летающие корабли, да, да, вот что происходит на самом деле, а у них нет крыльев. Они просто… парят в пустоте.

И я тоже нахожусь на палубе большого судна. Паруса и снасти. Доски. Нас чуть покачивает на ветру.

В мгновение ока Зэл оказывается позади меня, поддерживая, потому что меня шатает, будто ног нет, а я – медуза.

– Аза Рэй Квел, это твоя страна, – объявляет она на всю палубу. – Корабли твоей родины. «Амина Пеннарум» – первая среди них. Нет судна лучше и отважнее.

Команда синих собирается вокруг нас.

– Это его офицеры.

– Капитанская дочь, – говорят они в унисон, эти одетые в форму синие создания с невероятными свистящими голосами. Они поднимают руки ко лбу и отдают мне честь, как своему капитану.

Меня по понятной причине тошнит.

Я резко перегибаюсь через перила и смотрю на движущиеся облака, пока меня мутит.

Что-то огромное смотрит на меня. Гладкая серебристая кожа с легким узором, крохотные глазки. Оно моргает, открывает перьевые плавники и разбрасывает дождевые капли. Порыв ветра и дождя вырывается из его… дыхала?

Создание плывет боком через облако и при этом поёт.

«Море звёзд», – вибрирует оно вроде словами, а вроде и нет.

«Приветствую, – поёт оно красивым голосом. – Море дождя и снега».

Легионы психологов пытались заставить меня осознать так называемую лечебную силу слёз. До этого момента я их не понимала.

– Не плачь, капитанская дочь, это всего лишь шквалокит, – говорит пернатый член команды за мой спиной.

Ирокез цвета индиго. Синяя девушка-сойка.

«Всего лишь шквалокит».

Я смотрю на гигантское создание: оно теперь не под нами, а выше, на уровне перил.

– Он из нашего стада, – поясняет Зэл. – Шквалокиты создают штормы, чтобы спрятать нас от глаз подводников. Они – часть нашего камуфляжа.

Я смотрю на меняющиеся туманные очертания этих созданий – полукитов-полуклиматических явлений.

– Не все облака, на которые ты смотрела всю жизнь, – шквалокиты, а только некоторые.

Ещё лучше.

– Не все, а только некоторые.

Я гляжу вниз мимо всех кораблей в небе, мимо облачных туманных китов, и вдруг подо мной раскидывается шахматная доска из зелёных полей, дорог и зданий. Земля. Я парализована от тоски, но мне не дают долго наблюдать.

– А вот грот-парус «Амины Пеннарум», – поясняет Зэл, указывая на мачту.

Грот-парус глядит на меня и издает пронзительный звук узнавания, песенный крик.

«Летун. Добро пожаловать, светлячок».

Грот-парус – гигантская летучая мышь.

Гигантская – в смысле с целую гостиную. Огромная серебристо-белая летучая мышь прикована к мачте, её пальцевидные кости расширяются, вытягиваются, крылья открыты ветру. Она смотрит на меня, слегка разинув пасть, пробуя воздух.

«Девочка», – говорит она и громко стрекочет.

Член команды подлетает вровень с мордой мыши и даёт ей что-то трепещущее из ведра. Мотылька с мою голову величиной.

Мышь ловит его на лету, поводит крыльями, и я чувствую, что мы плывём быстрее.

Ноздри щекочет запах масла и огня. Команда драит палубу. На ней – чёрные отметины. В перилах дыра.

От ощущения дежавю я снова пялюсь на летучую мышь: на её шелковистом крыле сильный ожог, который уже исцеляется. Что-то такое, свидетельствующее о столкновении…

Но картинка исчезает. Не могу вспомнить.

– Ей больно? – спрашиваю.

– Не переживай. Мышепаруса всего лишь животные, – отвечает Зэл. – Мы о своих заботимся. Они не понимают боли.

Я медленно разворачиваюсь, осматривая остальную палубу. Вот штурвал. А тут крепкий на вид металлический подъёмный кран, свисающий сбоку корабля, огромный и покрытый цепями и шкивами.

А на верху мачты маленький домик с жёлтыми птичками. Такими же, как и та, что влетела в мой рот. В моё лёгкое.

– Кэнвры. Наш загон для певчих в лёгких. Таких же, как Милект.

Я прикасаюсь к месту на груди, где ощущаю трепыхание, и оттуда доносится требовательный крик.

«Милект. Милект!» – повторяет птица в моём лёгком.

И только когда одна из маленьких золотых птичек наверху взлетает, я замечаю, что она не свободна. Птичка пробует ветер, вскрикивает и возвращается на насест, привязанная к нему тонкой верёвочкой. Мгновение она смотрит на меня чёрным глазом-бусинкой, но ничего не говорит и не превращается во что-то человекоподобное.

– Это мой корабль. Теперь он твой. Это моя команда. А остальные из класса пернатых, – продолжает Зэл, хлопает в ладоши и кричит: – Ростре!

Птицы падают с неба, приземляясь на палубу с верёвками в когтях. Я вдруг понимаю, что многие из них те самые, что прилетали ко мне во двор. Они несут спутанные клубки верёвок, маленькие, большие, тонкие как паутинки, тяжёлые как цепи, привязанные к мачтам и палубе. Ещё три совы. Ястребы. Вороны. Птицы, которых я прежде не видела, крошечные, покрытые перьями, словно конфетными обёртками, ярко-красными, синими, зелёными, розовыми и серебристыми. Будто раскрошенная пиньята.